Если под эволюцией, в том числе и в культурной сфере, признавать восхождение от простого к сложному, от неразумного к разумному, от тьмы к свету, то человечество пошло на попятную. Мир (особенно та его часть, которая называет себя цивилизованной) встал на путь соблазнов, что вообще делает понятие подлинной культуры тягостной обузой на пути к достижению низменных потребностей. Вот почему перед обществом встала во весь рост задача: остановиться, оглянуться и взять с собой все лучшее из прошлого.
Нынешняя молодежь ЧР о многом, чем жили и руководствовались ушедшие поколения, – что и как переживали, что доставляло им удовольствие и что горечь, – не имеет ни малейшего представления. Но у многих появился интерес к национальному, к проверенному традиционному. Ведь за последние полтора десятка лет перед их глазами промелькнул такой калейдоскоп противоречивых явлений и все под громкие выкрики «истинно, подлинно чеченского». Радует и вселяет надежду, что молодежь сегодня нуждается не во всем, что декларируется, а уже требует убедительных доводов и вразумительных объяснений.
Каждый народ в своем миропонимании опирается на нечто одно, вокруг которого слой за слоем, пласт за пластом обертываются все для него значимые ценностные понятия, которые в своей совокупности мы за последнее время стали называть ментальностью.
На мой взгляд, основой чеченского менталитета является традиционный институт знакомства и ухаживания молодых – синкъерам.
Приведу один пример из эпохи Имама Шамиля.
Дело было после так называемой «сухарной экспедиции», когда могущество и власть Шамиля достигли, во всяком случае в его собственных глазах и глазах его лизоблюдов, до небес. Ему донесли, что в одном из горных сел нынешнего Ножай-Юртовского района молодым потворствуют в их встречах у родника, «как в языческие времена». Естественно, это подпадало под запрет, как и все, что связано с увеселением молодежи. Имам потребовал к себе из этого селения 12 почетных жителей на суд. Из-за больших военных потерь мужское население тогда не успевало взрослеть. Набрали кое-как необходимое количество, и среди них, как сказали бы сегодня, почетного воина: без рук, без ног и т.д. Так как дело было поздним летом, пришлось запрячь волов в сани и так везти его в ставку – Ведено.
После прибытия на место обвиняемых в действиях против власти Шамиль обратился к ним со словами:
– Вы, поседевшие от долгого пребывания на этой грешной земле, отступили от шариата. Всякий отступник есть «мунапик», с которым должен воевать каждый истинный мусульманин. Вы хуже, чем неверные. Я, как Имам и истинный мусульманин, не могу терпеть отступничества. Ваши головы будут отсечены до заката солнца, которое вы видите последний раз. Если у вас есть оправдание – говорите. Обещайте, что впредь не будете отступать от моего Низама (Постановления).
– Шамиль, – обратился к Имаму почетный воин. – Вот уже 80 лет мы воюем с самим царем, питаясь одним толокном. Эта война и связанные с ней невзгоды нас не страшат. Для нас страшна война в семье, у очага. И эта война неизбежна, если семья слагается без взаимности молодых. То, что наша молодежь встречается у источника, истинная правда, и это будет продолжаться до тех пор, пока останется в живых хотя бы одна пара молодых чеченцев. Мы пускали своих дочерей и сестер к источнику и впредь будем пускать, чтобы у них родилась любовь («уьйр-безам») такая же чистая и необходимая в жизни, как и та родниковая вода. И если за это ты, Имам, лишаешь нас голов, то это будет смерть во имя самого высокого газавата, ибо эти головы будут сложены за самое справедливое и чистое дело, из-за которых слагались на земле головы. Если подобные встречи противоречат твоему «низаму» (не упоминай здесь шариат, не надо выворачивать шубу), тебе надо крепко подумать и разобраться, кто водил твоей рукой, выводя этот «Низам», Аллах или же Иблис?
Знай! Если семьи нашей молодежи будут рождаться не на основе чистого чувства, которое угодно Всевышнему, то воевать с царем станет некому.
По статистике брачный возраст у чеченцев из века в век снижается (эту тенденцию следует признать общемировой и назвать – акселерацией). Известно, например, что Ташов-Хаджи, ссылаясь на имама Мансура, брачный возраст девушки утвердил в 21 год, молодого человека – 24. В чеченском устном народном творчестве проскальзывают моменты, намекающие на еще более солидный возраст: девушки – 30, а юноши – 33 года. К тому же налицо пример поздней женитьбы и выхода замуж у ингушей, дошедший до наших дней, хотя со временем мотивация объяснения и изменилась.
Как это ни покажется парадоксальным, генетическое предпочтение, как сказали бы об этом ныне, отдавалось женщине. Знакомства молодых, встречи могли происходить на свадьбах («ловзар»), на помочах («белхи»), у родника («хийистехь»), на посиделках («чукхайкхар, ирахь1ар») и т.п. Но это были лишь дополнениями к стержневому механизму взаимоотношений молодых.
Институт «синкъерам» – явление открытое и публичное. Уединение вдвоем категорически запрещалось. Стоит вспомнить, что любое, даже непроизвольное прикосновение парня к девушке по своим реальным последствиям приравнивалось к насилию, посягательству на честь. Этот и другие факты позволяют сделать вывод, что у чеченцев девушка (женщина) сама по себе существо изначально сакральное и потому во всех отношениях заслуживает уважения и почитания.
«Синкъерам» – это вечеринка молодежи, устраиваемая в любом доме, куда приехал гость или гостья. Об этом событии моментально узнавала вся округа. И к назначенному времени молодежь собиралась в месте. Вечеринка проходила по строгому регламенту.
Сперва обустраивались девушки, и молодых нетерпеливых людей сдерживали, не допускали туда. Девушки в зависимости от возраста (не по богатству нарядов и не по чину родителей!) занимали в комнате левую половину от входа. Самая старшая, уже побывавшая замужем (вдовушка или разведенная – «жеро») занимала в этом ряду первое от входа слева место. Это место – тамады женского ряда. Рядом с ней размещались гармонист и барабанщик.
Справа от входа устанавливался ряд для молодежи мужского пола. Тамада садился в глубине комнаты, а молодежь по возрасту – от тамады к входу. После первого круга танцев, когда все: от тамады до последнего подростка, станцевали (не обязательно в один прием), начинался, без официального объявления, «синкъерам». Замечательная особенность чеченского «синкъерам» заключалась в том, что местные девушки в первую очередь «разбирались» гостями, а местным парням доставались гостьи. Это, как оказалось, делалось для того, чтобы расширить круг знакомств молодых между собой.
В ритуале синкъерам не было ничего непродуманного, излишнего. Об этом свидетельствует и первый круг танца, чтобы молодежь продемонстрировала свою стать, грацию, умение выразиться в пластике танца.
Молодой человек, которому понравилась девушка, должен был спросить разрешение на разговор у тамады: сначала – мужчины, потом женщины – «вистхила мегар дуй». Тамада девушек обращалась к избраннице с просьбой разрешить молодому человеку высказаться. Девушка под каким-нибудь благовидным предлогом отводила предложение юноши, если его ухаживания были нежелательны. Если же знакомство было желанно, но в комнате присутствовали родственники девушки (отец, родные дядья или братья), то девушка отвечала, что на «синкъерам» присутствуют близкие («бехкенах»). Разговор в таком случае на некоторое время прекращался. Родственники девушки под различными предлогами покидали «синкъерам», хотя бы выходили в другую комнату, пока идет выяснение взаимоотношений. В этом, как мы видим, проявляется один из признаков открытости рассматриваемого института.
© Нохчалла, Саид-Магомед ХАСИЕВ, этнолог
