Когда над горами сгущался туман
И был камнепад небывалый,
В Харачое родился абрек Зелимхан,
Гроза всей России немалой.
Волчица щенилась под песню ветров,
И рыскал злой барс по обвалам,
Мужал Зелимхан, у горящих костров
Месть в сердце его закипала.
И четверти века хватило ему,
Чтоб в шоке держать всю державу,
И был он грозою ужасной тому,
Кто делал на горцев облаву.
Не раз государственной думе пришлось
Решать, что же делать с смутьяном,
И столько бессонных ночей не спалось
Царю при живом Зелимхане
Но молнией горе блеснуло в горах —
В тюрьму их с отцом посадили,
Больших унижений настала пора,
И род весь его очернили.
Хлебнув горечь жизни, он бурею взмыл
И выбрал дорогу абрека,
И пыл его сердца уже не остыл
На вздыбленном стремени века.
— Отец! Мы не будем здесь долго сидеть,
Мы стены тюрьмы подкопаем.
И вот уж разносится радостно весть:
Абрек на свободе гуляет.
Кровавая бойня на рынке Чечни,
И слухи о ней забродили —
Тем зверством все были поражены,
Где двадцать семь горцев убили…
Наутро друзей Зелимхан всех собрал,
Состав пассажирский он встретил,
Одетых в мундиры лишь с поезда снял
и двадцать семь пулей пометил.
Хвастливый Вербицкий, смеясь, говорил:
«Абрек у меня уж в кармане!»
Но вот он записку его получил:
«Сегодня я буду в Кизляре!
Я деньги из банка, хочу унести,
Меня там лишь встретить ты можешь,
И если ты хочешь мундир свой спасти —
Ты встречей себе же поможешь!»
Вино на балу все рекою лилось,
Но гром прогремел стозвонный,
Ограблен в Кизляре, действительно, банк,
С подполковника сняли погоны.
Семья Зелимхана под арест взята,
Абрек посылает прошенье,
Услышав отказ, принужден Зелимхан
Готовить такое же мщепье.
Он сына полковника прячет в залог,
Вернуть лишь в обмен обещает,
Напуган полковник поступком его,
Семью всю назад возвращает.
И помнит погоню над Сунжею мост,
Кольцо вражьей силы все уже,
И встал на коне Зелимхан во весь рост,
И прыгнул с моста прямо в Сунжу.
Враги лютовали в бессилии зла,
Когда ускользнул он бесследно,
И слава его все росла и росла
От каждой нелегкой победы.
Больного абрека, в пещере зажав,
В тройное кольцо окружили,
И тысячи пуль понеслись, завизжав,
Из солдатских винтовок служивых.
А он метким выстрелом бил по врагам,
Не дав подойти им к пещере,
И только рассвет над землей задрожал,
Глазам никто не поверил.
Казалось, — конец! Убит Землимхан!
И цепи рванули победно,
В черкеске… бревно лежало. Обман!
Ушел Зелимхан незаметно.
И помнит история случай один,
С Шаляпиным встречу героя,
Певец своим пением так угодил —
До слез Зелимхана расстроил.
Для власти он значился «не человек»,
Абреком, разбойником звали,
Но разве от песни заплачет абрек —
А слезы текли, не кончались.
…Не ведал герой, что больного его
Предаст близкий друг в своем доме,
И он в окруженьи заклятых врагов
В час смертный о смерти не вспомнил.
Предателю пулю в сердце послав,
Он песней врагов своих встретил,
Не знал он, что смерть его рядом была;
Но смелостью он ей ответил.
Как призрак кровавый, он падал, вставал,
Врагов своим видом пугая,
И ужас, и страх на всех нагонял,
Град пуль во врагов посылая.
Молитву шептали неслышно уста,
Абрек умирал смертью храбрых,
Как будто с царизмом бороться устал
И в нем не нашел своей правды.
Лежит фотография прошлых дней
(Как редкость, весь мир облетела),
Где сотни солдат, офицеров на ней
Стоят над расстрелянным телом.
Тут каждый стремился засняться скорей
С убитым абреком в знак чести…
Багровый диск солнца сквозь тучи горел,
И ветер нес горькие вести:
«Убит Зелимхан, наш любимый герой!
Скорбите, чеченцы, скорбите!»
А он, худощавый и очень простой,
Был страшен врагам и убитый.
Нет мужеству горцев предела. В борьбе
И даже один в поле воин,
Когда в твоем сердце дыханье любви,
Ты жизни великой достоин.
Нам долгие годы твердили одно,
Что он был бандит и отступник.
Кем право на это такое дано?
Для нас Зелимхан был заступник.
Гордитесь, вайнахи, ведь каждый народ
Хотел бы иметь Зелимхана,
Отец — своим сыном продолжить свой род,
Народ — своего великана.
И каждой сестре бы хотелось иметь
Отважного брата такого,
И брату совсем не пришлось бы краснеть
За брата, джигита лихого.
Как жаль, что в то трудное время тревог,
Когда он вершил свое дело,
Народ защитить Зелимхана не смог,
А он защищал его смело.
Никто не забудет героя Чечни,
Он вписан строкою в столетья.
Останутся в песнях те грозные дни,
В легендах — прыжок тот в бессмертье.
Муса Гешаев
