Никто из них не родился абреком, абреками их сделала власть.
Причиной роста абречества на Северном Кавказе, и в Чечне в частности, в ХIХ веке послужили: а) безграмотные действия царской администрации, не умевшей разбираться в особенностях местного быта и характера народа; б) предвзятое отношение к туземному населению, в котором она видела дикарей, не способных к мирному сосуществованию; в) экономические проблемы и малоземелье крестьян; г) бесправное положение чеченского населения и злоупотребления царской администрации.
Терская администрация считала нарушителями закона только горцев. Все случаи воровства, грабежа и разбоев, случавшиеся в области, оно приписывало только им. Поэтому большинство осужденных были именно горцы, тогда как на преступления, совершенные казачеством, местная администрация часто просто закрывала глаза. Данные статистики хорошо показывают случаи подобной несправедливости. Вот как об этом писал в конце XIX века Я. Абрамов: «Когда на казачьей земле находят труп убитого туземца, то власти, от которых зависит первоначальное дознание, всегда склонны объяснить причину убийства или самообороной казака, или же тем, что туземец был застигнут на краже… Таким образом, до сих пор убийства горцев казаками оканчивались почти всегда ничем, благодаря чему среди казачьего населения установился взгляд, что туземцы стоят вне закона и всякий самосуд против них возможен.
Если по совершении кражи из русского поселения или с принадлежащего ему юрта следы не могут быть открыты, ответственности подвергаются окрестные аулы.
Само собою разумеется, что странный взгляд, по которому все преступления в области приписываются исключительно туземцам, не имеет решительно никаких оснований. Русские, живущие здесь, далеко не ангелы и тоже не прочь и поживиться за счет чужого добра, и пырнуть сгоряча ножом».
Наказной атаман Терского войска, и он же генерал-губернатор Терской области, Михеев писал императору, что столкновения чеченцев и ингушей с казаками вызывают значительный материальный ущерб и уносят многие человеческие жизни. На что Николай II ответил: «По моему мнению, именно это соседство поддерживает в терских казаках их старую дедовскую удаль, а посему принимать меры к смягчению обстановки нет никакой надобности».
Получив особый размах в конце XIX века, абречество выдвинуло из своей среды целый ряд знаменитых представителей. Их дерзкие набеги на царские конвои и заставы, их неуловимость и смекалка вошли в легенду. Среди них известны такие, как Нука Домбаев, Мехки, Зелимхан Гельдигенский, Юсуп Умакаев, Дауд Топчаев, Ахмет Чуштаров и мн. др.
Основной свой удар абреки направляли против царской администрации и ее сторонников из числа чеченцев. В 1889 году они под руководством будущего шейха Дени Арсанова убили полковника Шиду Эльмурзаева, который многие годы провел на царской службе, а на старости лет проживал в своем родном селении Старый Юрт. Он был инициатором ссылки в Сибирь известного Алихана Дебирова и шейха Элаха-муллу. Начальник Грозненского округа полковник Чекунов получил сведения, что Эльмурзаев убит абреками в отмщение за ссылку Дебирова. Он решил наказать чеченцев и приказал староюртовцам собрать одну тысячу рублей «для открытия убийцы». Более того, он объявил крестьянам, что «при неоткрытии убийцы полковника Шеды… староюртовцы будут привлечены к наказанию» – крупному штрафу. Чеченцам дали месячный срок для поимки убийц. Приказ начальства староюртовцы не выполнили. Тогда командующий войсками приказал обезоружить их, «в течение месяца взыскать штраф в пользу семейства убитого и назначить старшину по выбору начальника округа с определением содержания по 600 руб. в год, уплачиваемых аульными жителями».
18 сентября 1889 года Старый Юрт был окружен войсками. Солдаты напали на спящих крестьян и как военнопленных согнали в кучу. В домах изъяли все оружие, оставив его только «почетным старикам», георгиевским кавалерам, имеющим медали «За усердие», а также милиционерам. Во время обыска у жителей отобрали 114 ружей, 104 пистолета, 256 кинжалов, 22 шашки, и все это потом в Грозном превратили в 19 пудов лома, который продали, а вырученные деньги передали в штрафной фонд Грозненского округа. Кроме того, с населения взыскали в пользу семьи убитого 1200 руб.
Но и на этом беды староюртовцев не закончились. В селении на неопределенное время остался экзекуционный отряд – 19 офицеров, 326 солдат и казаков. 600 староюртовских хозяйств должны были их содержать и кормить, что обходилось в 56 руб. ежедневно. Кроме того, требовались еще дрова и фураж. Солдаты и офицеры заняли лучшие дома, окружили селение многочисленными постами, запретив жителям общаться с внешним миром. Хлеб в поле остался неубранным, земли под посев не подготовлены. Многие подозреваемые в убийстве Эльмурзаева были арестованы; их допрашивали и жестоко избивали. Экзекуция проводилась до 12 ноября. За это время крестьяне уплатили на содержание воинского контингента, на поимку убийц и как кровную плату за убитого до 6 тыс. рублей – по 10 руб. с каждого хозяйства. Для наглядного примера были привезены старшины из соседних округов – Грозненского и Аргунского.
Разумеется, что подобные меры царской администрации наносили большой урон крестьянам. «Это создавало новые кадры озлобленных людей, – писал А. Шерипов, – решившихся на все… И вот началась месть начальству: абреки убивали административных лиц, грабили почту, казначейства и др. правительственные учреждения, а власть еще пуще налегала на мирное население: штрафы, экзекуции, высылка в Сибирь, виселица и т. д. Власть терроризировала местное население, абреки терроризировали власть…».
Крестьяне 13 старшинств Веденского округа, куда входило 27 селений и 33 хутора, в 1904 году отказались выполнять распоряжения местной администрации. В 1905 году они отказались платить подати, выполнять повинности, прогнали старшин и избрали свою сельскую власть.
Одним из первых грозных абреков Чечни был Иски. Маленького роста, худощавый и смуглый, он обладал огромной волей и решительностью. Когда в 1886 году арестанты грозненской крепости во время прогулки подняли бунт, Иски отключил часового ударом медного чайника по голове, выхватил у него ружье, убив еще одного часового и караульного офицера. Арестанты бросились бежать, перескакивая через крепостную стену в ров и далее – к берегу Сунжи. Нескольким беглецам удалось уйти в лес, в том числе и Иски. С этого дня его имя стало символизировать самого отчаянного и дерзкого абрека. На счету Иски было несколько убитых и ограбленных купцов и русских офицеров, в том числе адъютант генерала Скобелева.
О причинах, побуждавших обычных крестьян вступать на путь абречества, красноречиво говорят показания одного из них – Османа Мутуева: «Я не родился и не воспитывался быть абреком – абреком сделали меня люди. Мой отец – сподвижник имама Шамиля, наш род почтенный, учился я в горской школе, откуда мечтал поступить на государственную службу, но меня вытолкнули из этой колеи и насильно отправили на эту дорогу. Не окончив школы по случаю смерти отца, я приехал в свой аул и занялся хозяйством. Скоро умерла и мать, и я остался хозяйничать один». После окончания учебы Осман собирался стать переводчиком в госучреждениях. Смерть отца изменила его планы: окончить учебу ему не удалось, а пришлось ехать в родной аул, где осталась одинокая мать, и заняться хозяйством. Вскоре умерла и его мать.
Далее Мутуев рассказывает, что однажды в ауле произошел большой разбой. Дознание не нашло виновных. Тогда власти «потребовали от общества выдачи всех порочных его членов для выселения их административным порядком из края. Как это водится, в приговор попало несколько байгушей (не имеющих родственников) и в числе их и я, как занимающийся воровством. Протесты мои и просьбы о производстве дознания ничего не помогли. Никто не хотел внимательно разобраться в моей просьбе, и я как порочный член общества, на основании мирского приговора, был сослан административным порядком в Сибирь».
Дважды Осман бежал из ссылки, и дважды его отправляли обратно. Когда после первого побега Мутуев оказался в Терской области, он обратился к начальнику области, рассказав ему о той несправедливости, которая была проявлена по отношению к нему. Генерал вошел в положение Османа и позволил жить в родном селе. Но «обозленный старшина и местные сельские заправилы, – говорил он, – не могли простить мне моего обращения к начальнику области, и не прошло и полгода, как составили приговор и просили о выселении меня из края как предводителя всех воров».
Попав в третий раз в Сибирь, разоренный и опозоренный, Осман Мутуев дал себе клятву – отомстить. Он вернулся после очередного побега в родной аул с одной целью – расправиться с обидчиками. «Всем своим врагам, – говорил он, – я жестоко отомстил за свой позор, но с остальным населением, не сделавшим мне ничего дурного, я жил хорошо».
Вскоре Мутуева стали преследовать и царские власти. Но, пользуясь авторитетом и уважением народа, он довольно долго оставался неуловим. Даже царские чиновники отзывались о нем с почтением: «Это был умный и, если можно так сказать, благородный разбойник. Став сам жертвой несправедливости общества, он чутко относился ко всякой беде. Все обиженные находили защиту в личном и строгом суде Османа. За это население всегда и везде оказывало своему защитнику радушный прием и называло его своим князем». «Османа боялись его личные враги, сельские кулаки и русские туристы; последних он грабил или брал в плен с целью выкупа, но никогда не убивал».
Водил дружбу Осман и с такими знаменитыми абреками, как Зелимхан Хорочо и Зелимхан Гельдигенский, имея, кроме того, еще 5–6 приближенных.
Дважды начальник области отдавал приказ о поимке абрека, и дважды Осман сам, в полном вооружении, являлся в его кабинет. Мутуева тут же арестовывали, и он вновь бежал из тюрьмы. После второго побега вокруг Османа собралась шайка из 5–6 человек. Несколько лет разбойники хозяйничали на трактах, ведущих из Грозного в горную Чечню. В 1905 году Осман Мутуев был убит кровниками.
(с) Нохчалла, Журнал «Чеченское общество». [№ 3/2008]
Власть терроризировала народ, а абреки терроризировали власть!