23 февраля 1944 года.
Сыпал мелкий снег, дул холодный ветер, который пронизывал обветшалую за годы войны одежду людей.
В это раннее утро погода была ненастной и морозной, словно Аллах хотел подчеркнуть надвигавшиеся
беду и горе на вайнахский народ. (вайнахи – чеченцы и ингуши – ред.)
Во всех аулах и населенных пунктах Чечено-Ингушетии в это утро были слышны мычание скота, завывание собак,
кудахтанье домашней птицы, плач растерянных женщин и детей. Взрослых мужчин под разными предлогами собрав вместе,
внезапно окружали автоматчики НКВД и пешими гнали в сторону железной дороги. Плачущих женщин, детей, спешно,
под конвоем грузили на американские грузовики «Студебеккеры»,
которые тоже с какими-то своеобразно воющими моторами вывозили людей на железнодорожную станцию,
где стояли эшелоны товарных вагонов, перевозивших раньше скот, цемент, удобрения и другие товары народного хозяйства.
Вагоны были наспех переоборудованы для перевозки людей. Все оборудование состояло из двухъярусных широких
деревянных нар и железной печки, установленной в середине вагона. Вагоны быстро загружались женщинами,
детьми, стариками. Плач женщин и детей становился глуше после того, как солдаты-конвоиры закрывали двери
вагонов и навешивали большие висячие замки. В течение нескольких часов чеченцы и ингуши, за исключением тех,
кого заживо сожгли в колхозной конюшне аула Хайбах, а также нетранспортабельных больных, расстрелянных и
искусственно умерщвленных в некоторых больницах, были погружены в эти эшелоны, являвшиеся по своей сути эшелонами смерти,
и которые в тот же день, 23 февраля 1944 года, в сопровождении безжалостных конвоиров – русских нелюдей,
по приказу палачей Сталина, Берии и их приспешников, стуча колесами на стыках рельс, ушли на Восток, в неизвестность.
Для того чтобы читатель мог, хотя бы мысленно представить, как перевозили вайнахов во время депортации,
мне хочется описать один эпизод, подобных которому были сотни по пути следования эшелонов.
Мы, несколько студентов Асланбековской школы механизации, расположенной в Серноводске,
ехали в одном вагоне с жителями этого села. В одном конце вагона расположились женщины и дети,
в другом – мужчины. Среди плачущих детей, которые иногда затихали, особо выделялась беспрерывным плачем девочка,
которой было около трех лет. Прерывая плач, она просила маму вернуться домой.
На пятые сутки эшелон прибыл к городу Орск, где морозы были особенно сильными.
Девочка, которую звали Альбикой, не переставала плакать. Мать говорила окружающим,
что у девочки постоянно высокая температура. За эти дни девочка сильно похудела,
красивое личико осунулось, в черных глазах появился лихорадочный блеск.
Мне стало очень жаль девочку. Во время длительной остановки на какой-то станции я стал сильно стучать в дверь вагона.
Дверь приоткрылась и появился в шубе, запорошенной снегом, краснощекий солдат-конвоир
с пятизарядной винтовкой и со штыком в руках.
— Кто тут стучит? — крикнул он враждебно.
— Это я стучу, — ответил я дерзко солдату, — нам нужно лекарство от температуры, в нашем вагоне тяжело заболел ребенок.
— Когда приедете на место, будете просить лекарство, а если будешь еще стучать, получишь пулю в лоб.
Взрослые, слышавшие этот диалог, отдернули меня от двери. Солдат, выругавшись, резко задвинул дверь и накинул засов.
Девочка Альбика продолжала температурить. Ее мать уже несколько суток не спала, ухаживая за дочерью.
На второй день после описанного случая Альбика перестала плакать и тихим слабым голосом позвала: — «пису-пису».
Так звали домашнюю кошку, оставшуюся в Серноводске и, которая не могла появиться на ее зов,
но девочка продолжала все время звать ее своим тихим ослабевшим голосом. Она снова стала звать кошку,
но ее не было. Весь вагон, затаив дыхание, прислушивался к голосу умирающей девочки.
И тут один из мужчин снял меховую шапку и протянул матери, которая отдала ее в руки девочки.
Почувствовав мех, Альбика улыбнулась и прижала слабыми ручками шапку к себе.
Вскоре головка девочки упала на бок, и глазки закрылись. Альбика больше не шевелилась. Она была мертва.
Движущийся вагон, казалось, содрогнулся от страшного рыдания матери Альбики. Женщины, тихонько всхлипывая,
безуспешно пытались успокоить мать девочки. Тело Альбики положили в угол вагона, где имелась небольшая щель,
откуда продувал морозный ветер. Прочитав над ней молитву, накрыли тонким одеялом и оставили лежать.
Решили тело Альбики довезти до конца, чтобы потом похоронить по мусульманскому обычаю.
В случае обнаружения трупа безжалостные конвоиры выбросили бы ее около железнодорожной насыпи на безвестной станции.
Таких случаев было очень много за время следования в пути, по дороге с Кавказа в Казахстан и Киргизию.
Депортации чеченцев и ингушей предшествовала огромная работа, проведенная органами НКВД по изъятию оружия,
с которым боролись в свое время за установление Советской власти. Еще до начала войны с фашистской
Германией началась кампания по изъятию у чеченцев оружия. Любого чеченца и ингуша без всякого повода
могли обязать сдать пятизарядную винтовку. Отказавшегося сдать винтовку, подвергали аресту.
Иногда дело доходило до абсурда. Одна и та же винтовка через посредников выкупалась у власти за
солидную сумму и сдавалась органам НКВД теми, у кого не было оружия. В начале войны, в 1941 году,
многие чеченцы и ингуши были мобилизованы на фронт и активно участвовали в борьбе против немецких войск,
показывая беспредельную храбрость и мужество. Но в 1943 году чеченцев и ингушей перестали брать на фронт,
готовя секретно чудовищную акцию – выселение всего вайнахского народа с исконных земель родного Кавказа,
где этот народ проживал с незапамятных времен.
Сегодня некоторые политики пытаются все происшедшее в том 1944 году отнести за счет культа личности
Сталина и враждебных действий министра внутренних дел Берия. Однако время подтвердило и показало,
что никакой разницы в политике Сталина, Ельцина и Путина нет, о чем говорит концепция национальной
политики России на Северном Кавказе, тщательно разработанная в 1992 году. Новая депортации
чеченского народа была запланирована Россией в 1994 году, но к счастью не осуществилась.
Зато взамен депортации состоялось вооруженное вторжение полумиллионной российской армии для уничтожения чеченского
народа в 1994 году. Повторился этот ужас и в 1999 году. Геноцид продолжается по сегодняшний день, изменились
только методы и приемы, они стали еще более изощренными, еще более жестокими.
Кажется очень странным, что запад увидел то, что произошло более 60-ти лет назад, не замечая геноцида,
происходящего у них на глазах. Как объяснить этот парадокс?
Чечепресс
