"…Я не помню, сколько мы ехали. Помню только, как часто останавливались. Помню окрики солдат, ржание лошадей, плач детей, — рассказывает Залма.
Все помнить она не может: в ту пору ей было всего шесть лет.
И вот ее, каким-то образом уснувшую на санях, ночью оставляют прямо на дороге. Видимо, горная дорога была настолько крутой и узкой, что солдаты решили оставить сани и дальше вместе с выселяемыми следовать пешком. На тех самых санях осталась одна в темном февральском лесу шестилетняя Залма.
— Я проснулась от холода. Высунула голову из-под одеяла и ничего понять не могу: кругом темно, тихо, а над самыми верхушками гор проплывают черные облака. В лесу стоит жуткая тишина, и ни души рядом, — продолжает Залма свой рассказ.
В это время раздался топот копыт, отчетливо слышный в ночном лесу. Девочка, дрожа от холода и страха, сжалась под одеялом. Вскоре появились два всадника. Поравнявшись с санями, они остановились. Один из солдат склонился над санями и приподнял одеяло, под которым, свернувшись, лежала девочка. Залма поняла, что оба удивлены. Между ними произошел короткий разговор. По интонациям Залма поняла, что они о чем-то спорят. Солдат постарше пытался в чем-то убедить второго, тот возражал. Когда тот, что помоложе, соскочив с лошади, сделал резкое движение в сторону саней, пожилой солдат рывком наклонился, подхватил девочку и усадил ее перед собой. В эту минуту его напарник резко поднял сани и столкнул их в обрыв.
— Это же ребенок! Ребенок! – кричал на своего попутчика пожилой солдат.
Девочка, ни слова не знавшая по-русски, все поняла. Она и сейчас отчетливо помнит эти слова и интонацию, с которой они были сказаны. И в этот момент незнакомый для нее мир разделился на две части – черную и белую. Черная олицетворяла собой молодого солдата, попытавшегося вместе с санями столкнуть в пропасть и ее, а белую часть олицетворял собой другой, пожилой солдат, спасший ее от этой участи…"