В Хайбахе у конюшни колхоза им. Л.П.Берия собрали людей со всех окрестных хуторов и сел. Один офицер приказал, чтобы те, кто не может идти, зашли в конюшню, там подготовлено место, завезено сено и утеплено помещение. В эту конюшню стали заходить старики, женщины, дети, больные, а также и здоровые люди, присматривающие за своими больными и престарелыми родственниками.
Там находились и здоровые люди, которые предполагали, что их вместе с нетранспортабельными могут увезти на машинах, лошадях. Некоторые говорили, что их вывезут оттуда на самолетах. По моему подсчету, туда зашло 650-700 человек, так как все они заходили на моих глазах. Остальных людей отправили через с.Ялхорой в с.Галашки и оттуда до ж.д. станции. Примерно в промежутке с 10 до 11 часов, когда выселили здоровую часть населения, ворота закрыли. Слышу команду: "Огонь!". Тут сразу вспыхнул огонь, охватив всю конюшню. Оказывается, заранее было подготовлено сено и облито керосином.
Когда пламя поднялось над конюшней, то люди, находившиеся внутри конюшни, с жуткими воплями о помощи выбили ворота и рванулись к выходу. Гвишиани, стоявший недалеко от этих ворот, приказал: “Огонь!”. Тут из автоматов и ручных пулеметов начали расстреливать выбегающих людей. Выход у конюшни был завялен трупами.
Один молодой человек выбежал оттуда и метрах в двадцати от ворот его настигли пули автоматчиков. Выбежали еще двое, но их у ворот также расстреляли.
Я подбежал к Гвишиани и попросил у него, чтобы прекратили произвол. Гвишиани ответил, что на это есть приказ Берия и Cepoва и попросил не вмешиваться в это дело, иначе, мол, как и они погибните здесь. Капитан Громов также начал возмущаться по поводу уничтожения людей. Мы с Громовым больше ничего не могли сделать…"
