Неожиданно решившись, я немедленно завершила стирку и, поручив младших братишек соседке, мигом собралась в дорогу. В селе, куда поехала мама, я бывала не раз, дорогу знала, хотя впервые собралась туда одна. Был летний день, и солнце стояло в зените, казалось, до вечера еще так далеко! Рейсовый автобус с табличкой «Совесткое» скоро выехал из города, и как на крыльях понесся в сторону Шатойских гор. Чем выше взбирается автобус по горной, тогда не широкой еще, дороге, тем ближе синее небо и ярче зелень узорчатых ветвей, нависших над дорогой. Поднимающаяся из ущелья прохлада забралась в автобус и наполнила легкие самым чистым, живительным воздухом. Незаметно пролетело время в дороге, и когда я с пассажирами вышла из автобуса в центре Шатоя, то диск солнца был уже недалеко от горизонта. Все приехавшие поспешно расходились, лишь я стояла в растерянности. Отсюда мне нужно еще добраться до села Нихалой, перейти через мост над Оргой и потом поднять по крутой тропе Ниглех. Вот где жили мои бабушка, дядя и его семья. Успею ли добраться дотемна? Боясь податься панике, я почти бегом припустила по пыльной дороге. Совсем скоро меня догнала машина с людьми в открытом кузове. Спросив, куда я направляюсь, мне помогли забраться наверх. Пока ехали, солнце начало садиться прямо на глазах. Ну, теперь-то что за беда, казалось мне, — теперь уже недалеко. За селом я легко спрыгнула на дорогу и, пожелав ехавшим дальше счастливого пути, прямиком направилась к мосту через реку Орга. Когда ступаешь на круглые жердины моста, душа уходит в пятки. Чем осторожнее идешь, тем больше мост раскачивается, ходит ходуном. Посреди этой красивой, но суровой природы невольно кажешься себе таким маленьким, беззащитным. Вот уже и мост позади, но и сумерки сгущаются, а впереди самый трудный и опасный участок пути, такой крутой склон Неглех, по которому даже днем взбираются с опаской. Здесь, с одной стороны, нависшая над тропой скала, а под тропой — обрыв, бездна, с бушующими где-то внизу потоками воды. Когда не очень спешишь, можно обойти это место кругом, но это намного дальше. И идти нужно через лес, с его многочисленными обитателями, что не менее опасно. Только сейчас я поняла, как легкомысленно поступила, ни с кем не посоветовавшись: за два-три часа я, из города, очутилась в этих дебрях, одна на ночь глядя! Страх, словно холодной лапой, сжал сердце, но и выхода другого уже не было. Встала на тропу и, прижавшись плечом к скале, начала медленно подниматься вверх. Когда через несколько маленьких шагов я остановилась, кто-то сзади тихо сказал:
— Стой, и не бойся и слушай, что я скажу. Я шел за тобой следом еще от села, где ты сошла с машины. Житель гор, тем более женщина, не пойдет в потемках, да еще через мост. В горах темнеет сразу после захода солнца, городские этого не знают. Ты ведь из города?
— Да, из города┘ — осевшим голосом ответила я, из всего услышанного поняв одно: где-то совсем рядом стоит человек, звери ведь не разговаривают. Я иду к родственникам, они живут наверху. И не нужно идти за мной, сама пойду.
Настоящий страх только сейчас подобрался ко мне вплотную. Стоять в темноте с незнакомым, невидимым мужчиной, в мои годы, было таким криминалом, что я чуть не задохнулась от ужаса, представив, что будет, если узнает мама! Нас, детей, не
наказывали, нам доверяли, и тем горше было бы потерять это доверие. Собравшись с силами, медленно начала продвигаться по тропе. Вдруг над головой что-то громко заухало, захлопало. В чаще что-то затрещало. Со скалы посыпались земля или пыль прямо на голову. Оглядываясь на чей-то едва различимый силуэт, я почти дошла до самого опасного места на тропе, здесь уже нельзя было идти наугад. И уже не было сил ни утереть бегущие по щекам слезы, ни остановить колотящееся сердце.
Вдруг тень легко проскользнула вперед:
— Не надо плакать. Конечно, что-то случилось, если ты приехала сюда в такое позднее время. Скоро ты уже дойдешь до дома, уже совсем рядом, я эти места знаю. Не бойся, иди за мной.
Луна еще не взошла или запуталась где-то в кронах деревьев, а все впереди мне казалось сплошной бездной. Я вдруг споткнулась, вскрикнула от страха.
— Дай руку, — вдруг сказал голос-невидимка, — ты идешь наугад и можешь сорваться.
— Дай руку, — повторил он.
— Не упаду, не слепая, — ответила я и тут же опять споткнулась.
Постояли молча.
— Знаешь, — сказал он, — в силу сложившихся обстоятельств, этой ночью я в ответе за тебя.
— В ответе? Перед кем? — не поняла его слов.
— Перед Аллахом, в первую очередь, а потом уже перед самим собой. Мы, горцы, всегда готовы помочь, а вот некоторые городские слишком гордые, а некоторые просто зазнайки. До того недоверчивы. Мне стало обидно за городских, но корни пересилили:
— Ой, ой, где же ты видел городских? Я, между прочим, отсюда родом. Это после возвращения из ссылки отец остался жить в городе, чтобы мы, дети, получили образование.
— Ага, а мы тут совсем тупые, да?
Было смешно, оба рассмеялись. Опять замолчали.
— Пойдем дальше, видишь, стало немного светлее, но скоро луна опять скроется. Держи мою руку, я обернул ее шарфом. Ты зря обижаешь меня безосновательными сомнениями, этим вечером я твой брат. Держись за мою руку!
Медленно прошли кручу, шаг за шагом, крепко держась за руки. Скоро тропа стала ровнее и шире, отсюда пошли, как и раньше: тень — впереди, я следом. В желании объяснить свою рискованную поездку сюда, я рассказала о телеграмме
брата, о том, что рано-рано утром мы с мамой вернемся в город, чтобы мама успела уехать пораньше. Когда лунный свет освещал нас, проходящих через поляну, вдруг вспомнилось, как крепко он держал мою руку на тропе стало невыносимо стыдно, что он увидит мое лицо. Где-то залаяла собака, за ней другая. Рядом, в лощине, паслись стреноженные кони.
— Хочешь напиться? Вот тут родник.
Мы стояли рядом с каменной чашей, куда прямо из расщелины скалы звонко падала струйка воды.
— Чудо природы, — сказал он.
— Это дедушкино чудо, он его нашел и расчистил еще в молодости. И этот родник встретил его первым, когда дедушка вернулся из ссылки, и с тех пор поит всех.
— Твои родственники живут здесь? А дед еще живой?
— Ты говорил, что знаешь их, что бывал в этих местах┘
— Да нет, я из другого села, из Вашандарой. Теперь вот и здесь побывал. Ну вот, ты почти пришла, а мне пора обратно. Меня переполняли чувства благодарности, а слов почему-то не было. Совсем рядом началась плетеная ограда. Светилось окно, освещаемое керосиновой лампой. Собаки, видимо, убежали в сторону пасущихся лошадей, слышен был топот копыт.
— Ты не скажешь, как тебя зовут? √ спросил мой проводник. Я сказала.
— А адрес можно узнать?
— Зачем тебе мой адрес? √ удивилась я.
— Нас, сельских, раз в год пускают в город, может, я еще увижусь с тобой. Я вспомнила строгое лицо мамы и обиделась на его тихий смех.
— У меня очень строгие родители, — вздохнула я. √ Да я еще хожу в школу, — добавила торопливо. Видимо моя рассудительная строгость была так наивна, что он весело рассмеялся:
— Вот и хорошо, что учишься; я тоже не спешу!
Смех меня злил:
— Вот уж не знала, что ты проводил меня, чтобы потом заявлять какие-то права!
— Я думал, ты тихоня, да, видно, ошибся, ты √ ёжик.
Опять смех.
— Не нужно было идти за мной. Ёжик сам бы дошёл.
Оба засмеялись. Помолчали.
— Иди, — сказал он, — я подожду, пока ты войдёшь.
Оказавшись за плетнем, я побежала, чуть ли не вприпрыжку к дому. В распахнутой двери, с лампой в руках, стоял мой двоюродный брат Саламбек и вглядывался в темноту. За плетнем послышалось:
— Доброй ночи
Трудно найти слова, чтобы описать изумление родных и ужас на лице моей мамы, когда они увидели меня. А какого труда мне стоило сочинять на ходу, как я добиралась к ним ночью! И было очень больно и обидно, что меня не поймут. Рано-рано утром, едва рассвело, мы с мамой были уже на ногах. Попрощавшись с родней, мы двинулись в обратный путь. Вниз по тропе шли очень осторожно, мама держала меня за руку:
— Не смотри вниз О, Аллах! Как ты прошла здесь ночью и не сорвалась, — шептала она. Обязательно скажу твоему отцу, чтобы прочитал мовлад.
У села мы с мамой сели в автобус, следующий из Итум-Кали, и быстро доехали до центра Шатоя. Мама не захотела ждать автобуса в Грозный вместе с ещё двумя женщинами решили ехать на такси. Когда мы рассаживались в машине, к окну водителя подошёл молодой человек и о чем-то коротко переговорил с ним. Водитель покивал головой, оглянулся на сидящих в салоне пассажиров. Машина медленно тронулась с места, начала разворачиваться по площадке перед автостанцией. У обочины дороги, с улыбкой глядя на машину, стоял молодой человек. И тут я вспомнила его. Он вчера ехал со мной в автобусе из Грозного. Он стоял в кузове той машины, что подвозила меня. А что он делает здесь, в такую рань? И только потом я поняла, что он-то и есть мой ночной проводник-невидимка. Чувство благодарности и сожаления, что я теряю что-то, случайно найденное, охватило меня. Я ещё не осознавала, что делаю, а рука быстро достала из кармана вчерашнюю телеграмму, пальцы скрутили её в последний миг, и бумажка упала за окно, к его ногам, как бы случайно. В грозном водитель такси не взял у мамы денег за проезд, сказав, что за нас кто-то уже заплатил в Шатое. Она подумала, что водитель ошибся, но тот уехал, ничего не объясняя. Конечно, он отыскал меня, мой проводник-невидимка. Он оказался симпатичным, умным и веселым парнем. И, кажется, всерьез решил взять шефство надо мной. Он часто приходил в школу, чем вызывал недовольство учителей. А потом начал говорить о своих чувствах ко мне, повергая меня в глубокое уныние. Эта тема была неинтересна, она была капканом. А у меня были совсем другие планы, другие интересы. Хотелось отлично закончить школу, поступить в вуз. Мой отец очень гордился моими способностями к иностранным языкам, и мне хотелось оправдать его доверие. Вот так, житель горного села Вашиндарой, красивый парень и падежный друг Рамзан Батаев остался в моем прошлом. В самом светлом уголке моего сердца. Прошли годы и годы. Было все: и радость, и горе, и праздники, и войны. Многое изменилось в моей Отчизне, израненной, растерзанной, но не покорённой тёмными силами и вновь возрождаются города и села.
Все так же несёт свои воды Орга, а за зелёными лесами пристанищем зверей и пернатых все так же возвышаются горы.
Тот, кто не бывал там, может и не поверить, но если есть рай на земле, то это, конечно, Шатой. Это легко проверить, ведь все машины и автобусы, и вообще все дороги ведут сюда, в Шатой. В сердце Отчизны.
Рассказ из журнала «Нана»
Sobar.org
