Посох — Нохчалла.com — Чечня, чеченцы, обычаи, традиции, история и многое другое
Книги

Посох

Невесту нашего соседа Лечи на время, пока уладят все с родственниками, оставили в дальнем селе. Уже около недели с моим дедом Дерказом готовились преградить путь свадебному кортежу. Каждый день мы обсуждали, как мы это сделаем, вернее, я спрашивал у Дерки, забегая вперед и дергая его за бархатные штаны.
            — Хей, хей, — снизу вверх глядел я на него.
            — Ва, чтобы тебе долго жить, мой сынок! — клал свою огромную морщинистую левую ладонь мне на голову, улыбался и, вытирая правой рукой мой нос, ласкал меня мой старик. — Вот так и перекроем дорогу, не завязывая ни троса, ни веревки. Я буду сидеть, а когда они остановят машины, ты подойдешь и возьмешь у них пошлину. На эти деньги мы тебе купим конфеты, шарики, свисток, белую жвачкумного разных вещей купим…..

            — А тебе? — удивленно смотрел я вверх.
            — Мне… Я тоже поем конфеты, буду надувать тебе шарики, — улыбался Дерки.
            Я радовался и смеялся.
Тогда мой старик поднимал меня высоко на руках и раскачивал в воздухе, приговаривая:
            — Хий, волчонок мой, мой волк!
Мой дед был самым хорошим дедом на всем свете, я любил его больше всех даже больше бабушки, которая всегда ходила за мной, отыскивала, куда бы я ни убегал, и, словно козырьком, прикрыв глаза ладонью от солнца, звала:
            — Иди домой, поешь, чтобы тебе не знать дороги в ад, пострел ты этакий.
            — Беги, беги скорей, обними своего Дерки, идет она, идет! — дед протягивал вперед руки, подгоняя меня улыбкой.
Я со смехом бросался ему в объятия. Он с криком: «хоппаподнимал меня в воздух, спасая от набегавшей бабушки. Потом, немного поиграв со мной, говорил ей:
            — Уйди, не мучай ребенка, когда проголодается, поест. Нам еще надо прогуляться. Верно, волчонок? — спрашивал он, глядя мне в глаза.
            — Мы должны идти, — говорил я, подмигивая Дерки.
            — Хий, волк! Мужчина он, мужчина! — крепко прижимал меня к себе мой старик.
            Он брал меня за руку и мы медленно прогуливались. Говорили «мужские» речи, поправляли покосившийся забор, убирали с дороги камень
            — Дерки!
            — Что?
            — А как же остановится та машина, если не протянуть трос, она ведь проедет? — не верилось мне, что если не протянуть между столбами поперек улицы трос, машина остановится.
            — Завтра, когда мы играли на берегу Энгал-речки, там завязывали трос, Дерки, — сказал я деду, который подвязывал проволокой оторвавшуюся от забора жердь.
            — Когда, «завтра» играли, говоришь? — засмеялся он.
            Такой разговор происходил у нас ежедневно, я спрашивал, как мы преградим путь машинам, что купим на вырученные деньги и как может остановиться машина, если перед ней нет преграды.
            И ночью, на кровати, возле стенки, за спиной Дерки я находил, что спросить у него о предстоящем перекрытии пути. Быстро присев, я смотрел: не спит ли Дерки. Бывало, что он спал. Тогда, недовольный, я снова ложился, хлопая глазами в темноте, стараясь представить себе, как все это будет. Будет ехать много красных, белых, синих, черных, зеленых машин. Они будут сигналить: «па-па-ап-а-ап», дети будут бежать за машинами, женщины будут стоять возле своих ворот и смотреть на машину с невестой. Потом мой старик, сидя на своем камне возле ворот, остановит первую машину, без веревки, потом все машины остановятся. После этого я медленно пойду к ним, потом мы с моим стариком купим на эти деньги много вещейконфеты, свисток, жвачку, шары и еще жесткую щетку для нашего коня Орлика, чтобы счищать с него грязь — она пристает, когда он валяется на земле.
            Приближался день приезда невесты, это будет завтра, большой и веселый день. Всем детям с нашей улицы я с гордостью рассказал уже, как мой старик перекроет дорогу.
            — Выбросьте эти тросы, веревки… Все приходите к нашему забору, все посмотрим.
            Они окружили меня большой толпой, раскрыв рты от удивления — я был для них сегодня необычным.
            — А как вы ее, машину, остановите? — спрашивали они.
            — Дерки знает, — отвечал я, — увидим, как он это сделаетон не тронется с места, не протянет ни троса, ни веревки.
            Я не мог уснуть в ту ночь, от беспокойства не знал куда себя деть. Потушили лампу, Дерки, баба, и наш кот — все затихли, а меня словно кто-то щекотал, я смеялся тайком, изредка поглядывая в окно, не светает ли. Луна повисла в вышине, звезды дрожали в небе. Ночь была прекрасной и тихой.
            Не помню, как я уснул. Утром, когда бабушка меня разбудила, мой первый вопрос был:
            — Который час?
            Когда я позавтракал, вошел мой дед, пальцем пробуя лезвие топора, и сказал, что мы с ним идем в лес за прутьями, чтобы сделать круг для кормления цыплят, так как большие куры не дают им клевать корм. Прутья сначала заостренными толстыми концами втыкали в землю на близком расстоянии друг от друга, по кругу, затем их верхушки связывали проволокой. Таких кругов мы уже сделали два, и еще сапетку для кукурузы.
            Я возмутился, когда он сказал об этом, ведь мы могли прозевать невесту.             Спозаранку поставил я двух мальчишек на окраине села сторожить и сообщить нам, как только появятся машины, а сам следил, чтобы Дерки не ушел далеко.
            Во дворе у нас лежали приготовленные было ребятами тросы, веревки, жерди, так как я сказал, что они не нужны.
            В глазах у меня темнело от напряжения, иногда арба казалась машиной, в ушах у меня стоял гул моторов. Я был весь ожидание. Солнце поднялось высоко: машин не было видно. Дерки где-то стучал топором. В эти минуты я был одинок, без человеку, который понимал бы меня.
            В тот момент, когда я уже устал ждать, я увидел моих часовых, мчащихся наперегонки. Не дожидаясь их, я рванулся, к Дерки. Я ничего не видел и не мог произнести ни слова, кроме:
            — Деркимашинамашинабыстреебыстрее

            Мой старик зашел в дом, взял из шифоньера свой посох и, радуясь наравне со мной, вышел на улицу. Все мальчишки стояли возле наших ворот, все смотрели на меня с немым вопросом, у всех на лицах было любопытство, внимание, счастье, ликование.
            Я стоял, спиной притулившись к своему старику, его большие, с седыми волосами руки свисали с моих плеч. Я то и дело взглядывал вверх на Дерки, но он ласково трепал меня:
            — Подожди, терпение! Пусть машина поближе подъедет. Все ребята собрались возле нас, чтобы увидеть, как это можно без ничего остановить машину с невестой. Машины приближались. Я вырывался, но мой старик еще крепче прижимал меня к себе.
            Когда машины подъехали совсем близко, он сказал:
            — Иди, положи поперек дороги мой посох и стань в сторонке, а когда они остановятся, подойди и возьми у них деньги. Не забудь пожелать счастья молодым
            Я наконец вырвался из рук Дерки. Положил, как он велел, быстро посох и стоял, разинув рот до ушей, аж глаза мои закрылись, когда небесного цвета «Жигули», украшенные разноцветными лентами, шарами и куклой на капоте, пронеслась мимо меня. Все сигналили, в некоторых машинах парни, высунув головы из окон, барабанили по дверцам, раздавались выстрелы из ружья, крики.
            Я сначала посмотрел вслед машине небесного цвета, которая увезла невесту, потом, не понимая, вернее, растерявшись как-то, стоял, провожая машины, считая про себя, если проскочила машина с невестой, то хоть эти, наверно, должны остановиться.
            Машины проскакивали одна за другой, не задерживаясь. Улыбка на моем лице постепенно исчезла, рот удивленно раскрылся, глаза расширились. Все машины проехали не останавливаясь.
            У меня из уголка рта потекла слюна, я не заметил этого, мне все не верилось
            Тогда я увидел лежащий в пыли, поломанный в двух местах посох, который был очень дорог Дерки, так как остался от его умершего брата, и хранился в шифоньере.
            Я взглянул на Дерки, готовый заплакать. Он, напрягшийся, слегка растопырив руки, словно приготовившись встать, сузив веки глаз, с дрожащим краем рта, как у него бывало в минуты гнева, смотрел поверх других машин вперед, туда, где исчезла машина небесного цвета, будто он видел ее сейчас. Ребята смотрели то на Дерки, то на меня, то вопросительно переглядывались, не понимая ничего.
            Но Дерки был недвижим.
            — Ийт! Если бы ты трос… дал бы протянуть тросверевку… Или жердьты тросесли бы… — бросился я к Дерки, слабыми кулачками стуча его по коленям. Наконец, не выдержав более, я зарыдал, закрыв лицо руками.
            Я не мог забыть все — как я готовился к этому, мои ожидания, ребята, которых я собрал, бахвальство свое перед ними, сигналы машин; моя самая большая радость, мои надежды не сбылись, разрушились, напрасно тешив до сих пор и обманув.
            — Если бы тросесли троса-ха-ха-хаав-в-в-вайва ба-абаба, — крепко обняв его ногу, я спрятал свое мокрое лицо в бархат штанов Дерки, мотая головой.
            В это время рука Дерки ласково легла на мою голову.
            — Дерки, трос… тытроспочему… — я посмотрел вверх, — я никогда еще не видел таким моего старика, его лицо было прекрасным, глаза стали добрыми, и потускнели, как вспотевшее стекло, покрасневшие губы шептали что-то как во сне:
            — Да, да, мой сынок, надо было трос завязать… Я не зналне думалне ожидал, что они так… — пальцы его рук тихо теребили волосы на моей голове. — Иди… принеси, принеси наш посох… наш п-посох, — со стоном произнес он, устремив свои глаза, полуприкрытые от старости, на оставшийся от брата посох, который лежал сейчас в пыли, превратившись в три обломка.

Муса Бексултанов
С чеченского.
Перевод С. Мацаева.

Оставить комментарий